Замерзшие птицы, пустые трамваи,
а дальше не знаю,
а дальше больницы.
Ущербные люди, бездомные звери,
печальные гости,
друзья и подруги.
И бывшие жены и три апельсина.
За окнами снег и кривые осины.
И в памяти снег и кривые березы,
Мосты переходы метро, подворотни.
И праведный гнев, непременно народный,
печальные позы, домашние розы…

Весною на поиски, блин, Атлантиды,
уходит корабль и все кариатиды
глядят ему в след бесконечно печально,
не в силах рукою махнуть и плечами
не в силах пожать…
И пустые трамваи
по времени снова поедут обратно…

К мостам, к подворотням и к рюмочной той же
в начале квартала,
с дешевою водкой.
Ты книгу там как - то печально листала.

И нынче я так же сижу и мечтаю,
И книгу я так же печально листаю.
Потом ухожу и иду через мостик,
Не знаю куда, но уж точно не в гости.

Наверное просто гуляю под снегом
И уток кормлю подмороженным хлебом.
А север смеется безудержным смехом,
Куда ты уехал?
Зачем ты уехал?

Куда я уехал? Туда где больницы,
Туда где я снова пытаюсь влюбится.
И на удивление снова влюбляюсь,
со страхом косясь на пустые трамваи.

Озябшие птицы, не ездят в трамваях,
Трамваи не ходят уже в Атлантиду,

Конечно за полночь трамваи не ходят
И жителей мирных за полночь не будят,
А жители думают, что еще будет
такого в их жизни пропетой, прожитой
еще не совсем и глядит небожитель
на них с умилением, думая: «Эк вам
не спится хотя и трамваи не ходят
и двери надежны и стекла прозрачны»

Так думает он припорошенный снегом
который с земли до него долетает.
И в рюмочной той где дешевая водка
он книгу какую то грустно листает.